Времена было летнее, час запоздалый, двор порожний. На тротуаре, под кривым лучом раздолбанного фонаря, сидело прелестное дитя лет десяти в обагренной розовой футболке и рыдало в голос. В то времена мне вообще счастливилось на подобные встречи. Подумалось, что домой я ныне влечу всего ночью – вначале «скорую» будить, впоследствии, может, и ментов, ага еще объяснять неутешным родителям, что я тут не при чем.
Однако в тот один все очутилось, слава господу, проще. На коленях у девчонки валялась большущая черная псина, и кровь была ее. Левый бок был нещадно располосован ножом, и под сандалией у девчонки уже натекла благопристойная лужа.
- Все мимо выступают, болтают, кинь ее, кочевая, все равновелико сдохнет, - прогнусила она сквозь сопли, - А я не могу-у-у-у, она дыши-и-и-ит!
Собственно, я была того же воззрения, что и все прохожие. На начальный взор пес была уже не квартирант, почитай не скулила, всего хрипела.
Однако абсолютно невзначай собственно я осведомила, что в полукилометре от этого двора вкалывала круглосуточная «ветеринарка». А возле мусорного бака, опрятно уложенный, валялся большенный кус полиэтилена из-под чьего-то новоиспеченного холодильника. То жрать в присутствии было – зареванное дитя, подыхающий зверь, оружие переноски и «ветеринарка» в полосе доступности. Мизансцена сквозисто намекала, что против судьбины не попрешь.
Мы взворотили псину на наши импровизированные носилки и понесли. Она валялась смирно, закатив бельма и вывалив белый язык. Уже на полпути я была уверена, что собакина давя отлетела, однако девчонка позади меня настолько непримиримо хлюпала носом, вцепившись в собственный закраина полиэтилена, что я трусила ей об этом взговорить.
(Подробнее…)