Вспомянул историю из своего школьного малолетства. Был у нас в классе худенький, слабенький астроном-любитель Андрей. Все, кто не попадя, владел за честь оскорбить безмятежного и безобидного "ботана".
Как-то на уроке физкультуры(в зале физкультура у нас был совместная, без разделения м/ж)на поперечине подтягивались мальчуганы, дошла очередность и до Андрея. Начальный хулиган класса подбежал назади к подтягивающемуся "ботану" и спустил с него штаны вкупе с трусами...
В пышнейшей тишине у девочек медлительно отвисала челюсть, мальчуганы получали свои первые комплексы...
Вяще Андрея никто не обижал.
* * *
Вот какой случай владел пункт быть на одной из погранзастав. Было там свое вспомогательное хозяйство: свинарник, ланки, два быка красной датской породы, и еще ульи с пчелами, близ 30 домиков(гордость и хобби шефа заставы).
В тот воскресный девай на заставу должны были приехать гости из округа по случаю завершения сооружения новоиспеченной казармы. Приехал автобус с музыкантами, выстроили сцену, музыканты готовились к выступлению...
Прапорщик-начхоз давненько уже лелеял планы по кастрации ветхого быка, поскольку бык уже не проявлял должного внимания к буренкам, а излишки сексуальной энергии выплескивал в агрессивности к "обслуживающему персоналу". Бык был не попросту большенный, это было чудище весом в 11 центнеров. По воззрению прапорщика, кастрация его бы угомонила, а с возложенными обязанностями справлялся другой бык - помоложе и чуть покрохотнее в размерах.
По этому случаю были заготовлены большущие садовые ножницы, литр зеленки и кувалда посредственных размеров, предварительно обмотанная ветошью. Прапорщик взял в помощники бойца.
План был подобный: боец становится с кувалдой у головы быка, прапорщик с ножницами и зелёнкой - назади. По сигналу прапорщика, боец что жрать мочи гвоздит быка кувалдой по лбу, бык бросается без ощущений, а в это времена ему ножницами производится хирургическая операция. Все вроде верно было рассчитано...
Прапорщик на исходной позиции вручает отмашку бойцу - боец со всей глупи размахивается 10 килограммовой кувалдой, и в это времена головка слетает с ручки, а боец по инерции опускает на чело быка ручку от кувалды. Слышен негромкий "тюк"(бык при этом ударе даже не зажмурился). Прапорщик, постановив, что "наркоз" уже подействовал, одним махом отрезает быку ненужные тому причиндалы.
Что было после этого - кинофильмы Стивена Кинга отдыхают. Рев разъяренного быка, помноженный на отголосок в горестях, был слышен за многие километры. Будто впоследствии повествовали пограничники сопредельного царства - у них кровь стыла в жилах.
Бык, порвав верёвки, вылетел из хлева, однако не в разинутую дверь, а проломив две бревенчатых стены, хлев разлетелся в щепки, будто после попадания в него 500 килограммовой авиационной бомбы. Все что попадалось на его пути, самосильно от размеров и веса, оказывалось у него на рогах - ворота части, сетка-рабица, белье сушившееся позади домиков для семейных офицеров, деревянная лестница. Необычно длительно он гонялся с барабаном на шее, важнее с тем, что от него осталось.
К счастью, индивидуальный состав заставы оперативно среагировал, некто поспел забежать в казарму и в штаб, алкая это не гарантировало безопасности. Догадливые же смекнули, что важнее таковое стихийное бедствие пересидеть на деревьях, по их убеждениям быки по деревьям не лазают.
Подмостки быком была раздолбана в щепки, и не столько была надобна ему она, сколько звукооператор, какой, бывши под сценой, поздно осмыслил, что это ревет бык, а не сирена-ревун при бранный тревоге. Вольеры с псинами были сметены за пару секунд, псины бежали в кратчайшую лесополосу, впоследствии их круглую неделю вылавливали по одной. Затем на пути быка влип УАЗик, какой он с полпинка переворотил, пробовал переворотить автобус приехавших музыкантов – не вышло, однако для куража истыкал его рогами по периметру.
Веселья прибавилось после того, будто бык разломал ульи и с этим пчелиным роем вернулся на плац. Те, кто сидел на деревьях, пожалели, что они не в казарме, а те, кто был в казарме, возрадовались, что они не на деревьях. Времена от времени некто с этих деревьев бросался, не удержавшись, отмахиваясь от пчел.
Была снесена беседка для курения, клумба с цветами видела из себя свежевспаханную следовую полосу. Начальство заставы, сидевший на кровле автобуса, дожидался покойного момента дабы дать часовому распоряжение бить на разгром, однако, во-первых, была опасность задеть кого рикошетом; во-вторых, у часового на вышке было столько беженцев, что ему несподручно было бить; давай, а в третьих - уже и торопиться было некуда: бык разломал и изничтожил все и спасать барахло было уже поздно.
Финал истории подобный: уже видая на горизонте кавалькаду машин - гостей из округа, быка все-таки удалось пристрелить. Будто взговорил один-одинехонек из приехавших офицеров, подытоживая случившееся:
- Давай, а вы что ожидали?Что бык вам за кастрацию благодарность обнародует?
Прапорщик, тяни изумрудный и еще не отошедший от шока, всего лихорадочно хихикал...