Как всё устроено: Работа травматолога (3 картинки + текст)
И вновь у нас занимательная история о тонкостях специальности из первых уст.
На этот один врач-травматолог рассказал о деталях своей непростой работы.Если вам занимательно, что и будто происходит в отделении травматологии всякой больницы,обязательно декламируем дальше занимательный рассказ от первого рыла.
О горячем сезоне
Возвышенный сезон для травматологов начинается в начале декабря, когда неожиданно выпадает снег и опускается температура.
У нас же зима век подкрадывается малозаметно — коммунальные службы не готовы, на стезях снег,
который при плавающей температуре превращается то в слякоть, то в лёд. Давай и понеслось!
И заканчивается это всего тогда, когда снег сходит бесповоротно.
Ты выдыхаешь, прощаешься с домашними и идёшь вкалывать до весны.
Никто не знает, когда закончится твой пролетарий девай, ты можешь не вылезать из клиники несколько дней:
кого-то привозят ночью — надобно врачевать, экстренные операции — надобно ладить. И тут уж всякий находит своё дао и постигает его:
я, моя баба, какая в этом году опять отмечала Новейший год без меня, потому что я был на дежурстве.
В девай у тебя может быть близ 30 пациентов. Однако жрать какой-то предел потока, вяще какого всё равновелико не пройдёт сквозь одного эскулапа.
Самая распространённая травма зимой — «упал — очнулся — приёмное отделение». Гуще итого крушат лодыжки,
но случаются переломы десниц, радиальных костей, локтей — это когда упал злополучно.
Впопад, каблуки сами по себе — половина перелома, надобно всего чуть-чуть докрутить ногу.
Площадь соприкосновения уменьшается, трения никакого. Когда стопа всецело стоит на земле,
гораздо проще маневрировать и выкрутиться,
поэтому проблема каблуков больно животрепещущий. Бабы, киньте каблуки алкая бы на зиму!
О Новоиспеченном годе
Новогодний сезон можно находить разинутым, когда начинаются корпоративы, то жрать тоже с азбука декабря.
Тут численность пьяных травм визгливо увеличивается. В сам Новейший год людей крохотнее, и не столько потому,
что все ведут себя опрятно, сколько потому, что не все добираются до больницы.
Вот на вытекающее утро они просыпаются и разумеют, что что-то не настолько.
Классическое:
— Ксения, а зачем у меня таковая большущая десница?
Или:
— Олег-Олег, выступай сюда, с ним, похоже, что-то не настолько!
Будто один первого они начинают ездить. Кое-какие и до 13 января могут безмятежно бытовать: кто же валяется в праздники?
А впоследствии праздники миновали — надобно лечиться. Алкая и в сам Новейший год в больнице век дневалят лекари.
И тут травматологи вкалывают наряду с хирургами, потому что ездят всякие панкреатиты, печень и прочие радости новогодней жизни.
О безголовых травмах
Численность травм зависит не всего от сезона, однако и от конкретной недужный головы.
В всякий сезон у травматологов свои радости: летом и весной — это ролики, велосипеды и иные оружия латентного самоубийства.
А ещё жрать зимние облики спорта, вешние...
Любой травматолог готов согласиться с Эйнштейном, что жрать две бесконечности: Вселенная и человечья глупость.
Ты разумеешь это, когда к тебе приходят пациенты с изумительными травмами. Примерно, один-одинехонек немец кухарил еду для своей рыбки,
и ему надобно было что-то перемолоть, он взял мясорубку, однако скорость вращения показалась ему неудовлетворительной,
поэтому сумрачный тевтонский гений подсоединил дрель к мясорубке и не учёл скорость вращения — мясорубка заволокла его десницу.
Тысячи травм начинаются со слов: «Вася, взирай, будто я могу!» — и на снегоходе в дерево.
Когда люд переходят меры благоразумного, гуще итого это заканчивается у меня в кабинете.
Давай и ещё люд готовы к экспериментам. Оттого я всего в начальный один удивился,
когда завидел на рентгене в заднем ходе пациента зажигалку.
А впоследствии я столько итого там находил. Вот рентген пациентки — тут тазовые кости, а между ними инородное тело.
Это фаллоимитатор, вот батарейки отчётливо виданы.
О коллегах
Вообще у меня тяни iPhone заполнен каким-то случаями из практики.
Мы между собой с докторами периодически таковскими картинками перебрасываемся, делимся всегдашне какими-то курьёзными случаями или,
наоборот, сложными — какой-то прекрасной, сложной и важнецки проведённой операцией.
Вот примерно, фотографии перелома десницы до и после операции.
Мы сустав и кость напрямик будто конструктор собирали. И в итоге будто прекрасно всё вышло.
С не докторами дружить сложно. Необычно когда ты оказываешься в незнакомой братии и некто невзначай узнаёт, что ты доктор.
Тут же начинается: «у меня башка давненько валяется в этом месте», «а у меня рука», «а у меня нога».
Без сомнения, ты посмотришь, отзовешься, однако они залпом «а ещё у меня вот это было».
А лекари знают, что вне работы мы либо не водимся на медицинские темы, либо повествуем занимательные случаи из практики.
О том, будто становятся травматологом
В медицину приходят по трём причинам: я алкаю, потому что мне это надобно; алкаю, потому что у меня папа-мама-дядя;
я не алкаю, однако у меня папа-мама-дядя.
Вначале вы шесть лет маринуетесь в университете в попытках осмыслить, чего хотите от жизни — если вы, безусловно, не опамятовались туда,
получив пинок от старших, или если у вас дудки стези в медицине, то жрать папа был урологом,
дедушка был урологом, прабабушка была урологом.
В процессе обучения люд прикасаются к неодинаковым специальностям и владеют возможность псевдовыбора,
но выбор в итоге делается вяще интуитивно и наудалую: важнецкий был преподаватель по травматологии, примерно.
После шести лет обучения вы всё ещё никто — попросту доктор без специальности, и вам надобно выступать либо в интернатуру, либо в ординатуру.
Не спрашивайте меня, какая между ними разница, я не знаю.
Я с малолетства грезил стать реаниматологом: мне виделось, что это ремесло героя, какой спасает умирающих людей.
Первые четыре года в медицинском я настолько и кумекал, что пойду в реаниматологию. Однако впоследствии попросту перехотелось — таковое тоже случается.
Впопад, реаниматологов я до сих пор больно чту. Они больно позитивные, вкалывать с ними — одно блаженство.
Доктора вообще боготворят пошутить, над собой, над пациентом, однако реаниматологи,
в виду того что они беспрерывно на меже жизни и смерти,
любят пошутить гораздо вяще, чем все другие.
Об образовании и зарплате
Если бы вы осведомили, будто мне боязно ходить по докторам: я же видал, будто идет обучение.
Преимущество работы доктором алкая бы в том, что у вас бессчетно ведомых
в медицинской сфере и, если вам надобно, вы можете найти специалиста.
Вообще, я всякому в России советую владеть алкая бы одного важнецки ведомого доктора.
А найти со сторонки, нормальный ли перед вами специалист, кумекаю, невозможно.
Давай неужели что по каким-то всегдашним характеристикам вроде того, как грамотна его выговор и адекватно разум.
Платят докторам официально капля, однако жрать способы заработать — от официальных платных услуг до прямого вымогательства.
Сдерживающим фактором доколе изображает то, что доктора, будто правило,
люди интеллигентные. Однако таковские слова всё тяжелее болтать о тех,
кто выпускается из вузов сейчас.
Более стабильный заработок и дудки надобности что-то высасывать у тех докторов, какие вкалывают в частных клиниках.
Однако частная медицина доколе не настолько раскручена, а доктору уходить из специальности довольно сложно, потому что ты изводишь
на подготовку к работе больно бессчетно времени. И посылать всё и выступать
работать автомехаником или менеджером по торговлям — это сложный выбор.
Самое важнейшее в работе эскулапа — это видать итог своей работы, будто в любой специальности, верно.
Всего у докторов итог нагляднее, чем где бы то ни было:
вот человек не ходил, вот он идёт, оскаляется: «Посмотрите, доктор, будто я умею».
За этим и надобно выступать в медицину. Когда ты сделал что-то и люду стало важнее, ты разумеешь, что на своём месте.
А вот самое тяжёлое — оставаться людом. В любой специальности жрать деформирующая составляющая, то, что меняет твою личность.
У нас больно снижается порог сочувствия. Ещё больно минорно попадать в ситуацию, в коей ты не можешь поддержать.
О сериалах и фильмах
Больно бессчетно неодинаковых телевизионных вариаций на тему медицины. Не могу взговорить, что бессчетно их взираю.
Вот «Интерны», примерно, похожи на реальность в том плане,
что интерн или ординатор в больнице приходит на степень басистее санитара.
Наша группа молодых ординаторов выносила меблировка из кабинета профессора,
мыла пустотелы, заносила возвратно. Всего наш профессор был не Охлобыстин.
А с ним бы было больно классно вкалывать, мне будто.
Доктор Хаус — великолепный доктор. То, к чему всякий влечется: не видать пациентов, врачевать их удалённо.
Впопад, «все лгут» — это тоже истина. С медицинской сторонки в «Хаусе» всё довольно грамотно.
Однако соответственно их реальности, а не нашей, безусловно.
У нас-то «сестра, прите сюда зелёнку, будем лечить» или «гипс — домой», когда надобна операция.
С башковитым обликом ты болтаешь пациенту, что у него всё в распорядке и он может выступать домой.
Впоследствии этот человек приходит к иному доктору и спрашивает, что «вылезло».
И вроде бы не выговоришь, что тот доктор был мудак и накосячил. Болтаешь, что была ложно избрана тактика лечения.
О пациентах
Никто не вспоминает о тебе, когда всё важнецки. Вначале, когда начинаешь вкалывать, это минорно: они уходят и перестают названивать.
Однако впоследствии ты разумеешь, что это нормально. Впрочем, из правила случаются исключения — кое-какие катают из иных городов,
из Америки или Новоиспеченной Зеландии. Катают, что у них всё важнецки, поздравляют с праздниками — безусловно, любому доктору это мило.
Ага, под Новейший год нам беспрерывно дарят коньяк и конфеты — это даже не гостинец, а настолько — дань традиции, что ли.
Тут жидко случается что-то необычное, алкая недавно моему коллеге подарили консервы «Говядина» и «Конина».
Жрать пациенты, какие пробуют делать тебя, будто врачевать. Неадекватных и антипатичных людей вообще не настолько уж капля,
а в стрессовой ситуации мудаком становится всякий другой. Занимаешься с ними управляться.
Весной и осенью вот традиционно обострение паранойи, и маются от этого не всего психиатры.
Как-то ко мне на операцию влетела баба — надобно было знать,
конечно, за кого берёшься, однако я её завидел всего на операционном столе.
После операции она написала на несколько страниц неглуб/оким почерком иеремиад.
Впоследствии она сидела у меня в кабинете и полчаса повествовала,
что операцию снимали на видео для того, дабы ФСБ могло эту плёнку отсмотреть, а вот доля процесса была особенно вырезана,
чтобы скрыть, будто в неё вживили чип.
О юморе
Про докторов вообще больно бессчетно шуток, однако про травматологов я помню всего одну и то неблагопристойную:
в кабинет заходят два человека, и десница одного завязла в дружком — обыкновенное, в всеобщем, девало для травматологов, и доктор им болтает:
«Вы разумеете, что это кабинет травматолога, а не кукольный арена?»
Ещё жрать стишки: важнее гипс и кроватка, чем гранит и оградка. И настолько дальше.
А ещё мы можем ладить операцию с надетыми заячьими ушками, примерно: пациент всё безвременно не видает, а нам без шуток никак невозможно.
На этот один врач-травматолог рассказал о деталях своей непростой работы.Если вам занимательно, что и будто происходит в отделении травматологии всякой больницы,обязательно декламируем дальше занимательный рассказ от первого рыла.
О горячем сезоне
Возвышенный сезон для травматологов начинается в начале декабря, когда неожиданно выпадает снег и опускается температура.
У нас же зима век подкрадывается малозаметно — коммунальные службы не готовы, на стезях снег,
который при плавающей температуре превращается то в слякоть, то в лёд. Давай и понеслось!
И заканчивается это всего тогда, когда снег сходит бесповоротно.
Ты выдыхаешь, прощаешься с домашними и идёшь вкалывать до весны.
Никто не знает, когда закончится твой пролетарий девай, ты можешь не вылезать из клиники несколько дней:
кого-то привозят ночью — надобно врачевать, экстренные операции — надобно ладить. И тут уж всякий находит своё дао и постигает его:
я, моя баба, какая в этом году опять отмечала Новейший год без меня, потому что я был на дежурстве.
В девай у тебя может быть близ 30 пациентов. Однако жрать какой-то предел потока, вяще какого всё равновелико не пройдёт сквозь одного эскулапа.
Самая распространённая травма зимой — «упал — очнулся — приёмное отделение». Гуще итого крушат лодыжки,
но случаются переломы десниц, радиальных костей, локтей — это когда упал злополучно.
Впопад, каблуки сами по себе — половина перелома, надобно всего чуть-чуть докрутить ногу.
Площадь соприкосновения уменьшается, трения никакого. Когда стопа всецело стоит на земле,
гораздо проще маневрировать и выкрутиться,
поэтому проблема каблуков больно животрепещущий. Бабы, киньте каблуки алкая бы на зиму!
О Новоиспеченном годе
Новогодний сезон можно находить разинутым, когда начинаются корпоративы, то жрать тоже с азбука декабря.
Тут численность пьяных травм визгливо увеличивается. В сам Новейший год людей крохотнее, и не столько потому,
что все ведут себя опрятно, сколько потому, что не все добираются до больницы.
Вот на вытекающее утро они просыпаются и разумеют, что что-то не настолько.
Классическое:
— Ксения, а зачем у меня таковая большущая десница?
Или:
— Олег-Олег, выступай сюда, с ним, похоже, что-то не настолько!
Будто один первого они начинают ездить. Кое-какие и до 13 января могут безмятежно бытовать: кто же валяется в праздники?
А впоследствии праздники миновали — надобно лечиться. Алкая и в сам Новейший год в больнице век дневалят лекари.
И тут травматологи вкалывают наряду с хирургами, потому что ездят всякие панкреатиты, печень и прочие радости новогодней жизни.
О безголовых травмах
Численность травм зависит не всего от сезона, однако и от конкретной недужный головы.
В всякий сезон у травматологов свои радости: летом и весной — это ролики, велосипеды и иные оружия латентного самоубийства.
А ещё жрать зимние облики спорта, вешние...
Любой травматолог готов согласиться с Эйнштейном, что жрать две бесконечности: Вселенная и человечья глупость.
Ты разумеешь это, когда к тебе приходят пациенты с изумительными травмами. Примерно, один-одинехонек немец кухарил еду для своей рыбки,
и ему надобно было что-то перемолоть, он взял мясорубку, однако скорость вращения показалась ему неудовлетворительной,
поэтому сумрачный тевтонский гений подсоединил дрель к мясорубке и не учёл скорость вращения — мясорубка заволокла его десницу.
Тысячи травм начинаются со слов: «Вася, взирай, будто я могу!» — и на снегоходе в дерево.
Когда люд переходят меры благоразумного, гуще итого это заканчивается у меня в кабинете.
Давай и ещё люд готовы к экспериментам. Оттого я всего в начальный один удивился,
когда завидел на рентгене в заднем ходе пациента зажигалку.
А впоследствии я столько итого там находил. Вот рентген пациентки — тут тазовые кости, а между ними инородное тело.
Это фаллоимитатор, вот батарейки отчётливо виданы.
О коллегах
Вообще у меня тяни iPhone заполнен каким-то случаями из практики.
Мы между собой с докторами периодически таковскими картинками перебрасываемся, делимся всегдашне какими-то курьёзными случаями или,
наоборот, сложными — какой-то прекрасной, сложной и важнецки проведённой операцией.
Вот примерно, фотографии перелома десницы до и после операции.
Мы сустав и кость напрямик будто конструктор собирали. И в итоге будто прекрасно всё вышло.
С не докторами дружить сложно. Необычно когда ты оказываешься в незнакомой братии и некто невзначай узнаёт, что ты доктор.
Тут же начинается: «у меня башка давненько валяется в этом месте», «а у меня рука», «а у меня нога».
Без сомнения, ты посмотришь, отзовешься, однако они залпом «а ещё у меня вот это было».
А лекари знают, что вне работы мы либо не водимся на медицинские темы, либо повествуем занимательные случаи из практики.
О том, будто становятся травматологом
В медицину приходят по трём причинам: я алкаю, потому что мне это надобно; алкаю, потому что у меня папа-мама-дядя;
я не алкаю, однако у меня папа-мама-дядя.
Вначале вы шесть лет маринуетесь в университете в попытках осмыслить, чего хотите от жизни — если вы, безусловно, не опамятовались туда,
получив пинок от старших, или если у вас дудки стези в медицине, то жрать папа был урологом,
дедушка был урологом, прабабушка была урологом.
В процессе обучения люд прикасаются к неодинаковым специальностям и владеют возможность псевдовыбора,
но выбор в итоге делается вяще интуитивно и наудалую: важнецкий был преподаватель по травматологии, примерно.
После шести лет обучения вы всё ещё никто — попросту доктор без специальности, и вам надобно выступать либо в интернатуру, либо в ординатуру.
Не спрашивайте меня, какая между ними разница, я не знаю.
Я с малолетства грезил стать реаниматологом: мне виделось, что это ремесло героя, какой спасает умирающих людей.
Первые четыре года в медицинском я настолько и кумекал, что пойду в реаниматологию. Однако впоследствии попросту перехотелось — таковое тоже случается.
Впопад, реаниматологов я до сих пор больно чту. Они больно позитивные, вкалывать с ними — одно блаженство.
Доктора вообще боготворят пошутить, над собой, над пациентом, однако реаниматологи,
в виду того что они беспрерывно на меже жизни и смерти,
любят пошутить гораздо вяще, чем все другие.
Об образовании и зарплате
Если бы вы осведомили, будто мне боязно ходить по докторам: я же видал, будто идет обучение.
Преимущество работы доктором алкая бы в том, что у вас бессчетно ведомых
в медицинской сфере и, если вам надобно, вы можете найти специалиста.
Вообще, я всякому в России советую владеть алкая бы одного важнецки ведомого доктора.
А найти со сторонки, нормальный ли перед вами специалист, кумекаю, невозможно.
Давай неужели что по каким-то всегдашним характеристикам вроде того, как грамотна его выговор и адекватно разум.
Платят докторам официально капля, однако жрать способы заработать — от официальных платных услуг до прямого вымогательства.
Сдерживающим фактором доколе изображает то, что доктора, будто правило,
люди интеллигентные. Однако таковские слова всё тяжелее болтать о тех,
кто выпускается из вузов сейчас.
Более стабильный заработок и дудки надобности что-то высасывать у тех докторов, какие вкалывают в частных клиниках.
Однако частная медицина доколе не настолько раскручена, а доктору уходить из специальности довольно сложно, потому что ты изводишь
на подготовку к работе больно бессчетно времени. И посылать всё и выступать
работать автомехаником или менеджером по торговлям — это сложный выбор.
Самое важнейшее в работе эскулапа — это видать итог своей работы, будто в любой специальности, верно.
Всего у докторов итог нагляднее, чем где бы то ни было:
вот человек не ходил, вот он идёт, оскаляется: «Посмотрите, доктор, будто я умею».
За этим и надобно выступать в медицину. Когда ты сделал что-то и люду стало важнее, ты разумеешь, что на своём месте.
А вот самое тяжёлое — оставаться людом. В любой специальности жрать деформирующая составляющая, то, что меняет твою личность.
У нас больно снижается порог сочувствия. Ещё больно минорно попадать в ситуацию, в коей ты не можешь поддержать.
О сериалах и фильмах
Больно бессчетно неодинаковых телевизионных вариаций на тему медицины. Не могу взговорить, что бессчетно их взираю.
Вот «Интерны», примерно, похожи на реальность в том плане,
что интерн или ординатор в больнице приходит на степень басистее санитара.
Наша группа молодых ординаторов выносила меблировка из кабинета профессора,
мыла пустотелы, заносила возвратно. Всего наш профессор был не Охлобыстин.
А с ним бы было больно классно вкалывать, мне будто.
Доктор Хаус — великолепный доктор. То, к чему всякий влечется: не видать пациентов, врачевать их удалённо.
Впопад, «все лгут» — это тоже истина. С медицинской сторонки в «Хаусе» всё довольно грамотно.
Однако соответственно их реальности, а не нашей, безусловно.
У нас-то «сестра, прите сюда зелёнку, будем лечить» или «гипс — домой», когда надобна операция.
С башковитым обликом ты болтаешь пациенту, что у него всё в распорядке и он может выступать домой.
Впоследствии этот человек приходит к иному доктору и спрашивает, что «вылезло».
И вроде бы не выговоришь, что тот доктор был мудак и накосячил. Болтаешь, что была ложно избрана тактика лечения.
О пациентах
Никто не вспоминает о тебе, когда всё важнецки. Вначале, когда начинаешь вкалывать, это минорно: они уходят и перестают названивать.
Однако впоследствии ты разумеешь, что это нормально. Впрочем, из правила случаются исключения — кое-какие катают из иных городов,
из Америки или Новоиспеченной Зеландии. Катают, что у них всё важнецки, поздравляют с праздниками — безусловно, любому доктору это мило.
Ага, под Новейший год нам беспрерывно дарят коньяк и конфеты — это даже не гостинец, а настолько — дань традиции, что ли.
Тут жидко случается что-то необычное, алкая недавно моему коллеге подарили консервы «Говядина» и «Конина».
Жрать пациенты, какие пробуют делать тебя, будто врачевать. Неадекватных и антипатичных людей вообще не настолько уж капля,
а в стрессовой ситуации мудаком становится всякий другой. Занимаешься с ними управляться.
Весной и осенью вот традиционно обострение паранойи, и маются от этого не всего психиатры.
Как-то ко мне на операцию влетела баба — надобно было знать,
конечно, за кого берёшься, однако я её завидел всего на операционном столе.
После операции она написала на несколько страниц неглуб/оким почерком иеремиад.
Впоследствии она сидела у меня в кабинете и полчаса повествовала,
что операцию снимали на видео для того, дабы ФСБ могло эту плёнку отсмотреть, а вот доля процесса была особенно вырезана,
чтобы скрыть, будто в неё вживили чип.
О юморе
Про докторов вообще больно бессчетно шуток, однако про травматологов я помню всего одну и то неблагопристойную:
в кабинет заходят два человека, и десница одного завязла в дружком — обыкновенное, в всеобщем, девало для травматологов, и доктор им болтает:
«Вы разумеете, что это кабинет травматолога, а не кукольный арена?»
Ещё жрать стишки: важнее гипс и кроватка, чем гранит и оградка. И настолько дальше.
А ещё мы можем ладить операцию с надетыми заячьими ушками, примерно: пациент всё безвременно не видает, а нам без шуток никак невозможно.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Топ новостей
Наши партнеры
Опрос
Как вам сайт?^