Лучшие рипы от jumo aka end

На самом деле, в этой истории не настолько уж бессчетно мистики. Она адская, минорная, и она о нашей жизни. Она о том, будто рушатся все надежды. Разбиваются все грезы. Таковое может приключиться с всяким.
Оттого цените всякий миг счастья, ликуйте всякому мгновению возле с домашними и боготворимыми. И учитесь быть большими. Это может сгодиться.
Я сама не участвовала в происходящем, однако была сторонним наблюдателем.
Нас тогда была небольшая бражка – четыре сумасбродных барышни: я, Даша, Алина и Анна.
Анна из нас была самая диковинная. Ей дробно грезились вещие сны, она могла кинуть фразу невзначай, какая впоследствии беспременно сбывалась. Еще она ворожила на картах – истина, больно не боготворила это девало. Болтала, ей впоследствии ахово. При всем при этом в общении это был абсолютно вменяемый и адекватный человек. Попросту со своими секретами.
Алина же была самой артельной. У нее было огромное численность дружков, товарищей, приятелей, попросту ведомых. В их числе и одна молодая чета. Благоверный Егор и его баба Наташа, какая на тот момент была на заключительных сроках беременности. Шестой или седьмой месяц, аккуратно не помню. Вот о них и будет моя история.
У нас была манера собираться по средам на квартире у Даши. В всегдашние наши двенадцать часов мы уже были на месте, всего Алина отчего-то опаздывала. Мы постановили: «Проспала», – и коротали времена в ожидании ее прихода, внимая рассказ Анны. Она пересказывала диковинный видение, какой видала минувшей ночью. В нем она стояла в больнице возле койки, на коей валялся дядька тяни в проводах, с забинтованной головой и изуродованным мурлом. Из коридора докатывался гул голосов, заливался будто будто божественный хор. Хор заливался: «Четыре ноль пя-я-ять, четыре ноль пя-я-ять». Голосила какая-то баба. Анна вышла посмотреть, кто там. Ее оглушил тяни этот гул в больнице. Вышла и не завидела никого, кроме нескольких белых и печальных людей, какие удерживали пухлую брюнетку с кратковременной стрижкой, колотящуюся в истерике. Что ей грезилось отдаленнее, Аня не помнила. По диковинной логике сна, все смешалось и обернулось во что-то иное.
Образцово в полвторого опамятовалась Алина. На ней не было рыла, она была будто призрак – белая, молчаливая и печальная. Буквально рухнув на диван, она рассказала, что посреди ночи ее подняли зазвонистом и вытребовали в больницу. Ее дружок, Егор, по стезе с работы влетел в ДТП – в него врезался косой лихач, ехавший по встречной. Лобовое. У испитого мордоворота перелом десницы, а Егорку с проломленным черепом увезли в кратчайшую клинику. Пробовали избавить, сделали сложную операцию, однако в четыре утра пять минут он загнулся. Подруга знает аккуратно, настолько будто ее будто самого вблизи жительствующего человека вытребовали подмахнуть какие-то там бумаги.
Натурально, все мы сделали круглые бельма, однако пересказать ей Анин видение решились всего образцово месяц спустя. У человека и настолько горесть, и сыпать соль на рану никому не хотелось.
Детали, впопад, совпали. И прическа бабы Наташи, и койка в проводах. Все было.
Отдаленнее были похороны, слезы, убитые горем родственники… Наталья, впопад, больно ахово передвинула эту трагедию, она ввалилась в депрессию, утопала в слезах и не алкала жительствовать. Оттого ее увезли к себе Егоровы родители. Все настолько дожидались рождения его сына, на тот момент было уже знаменито, что родится мальчишка, уже даже придумали ему имя. Все агитировали Наташу потерпеть, быть больше – родится детище, и станет воздушнее. Ведь ей было для чего жительствовать, был резон биться. Однако дудки. Она все гвоздила: «Алкаю к Егору, не могу без него».
Ее агитировали, успокаивали, поддерживали, не оставляли одну.
Но…
Она кончила с собой. Перерезала вены в ванной, абсолютной теплой воды. Родители Егора итого на пару часов бросили бабу сына одну. Когда они вернулись, Наташа уже начинала коченеть. А ведь итого сквозь два дня ее отправляли в роддом на сохранение.
Я НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ и не алкаю видеть, что пережила эта пожилая чета, – затерять вначале сына, а впоследствии и невестку с внуком. А эту Наташу, легкую суку, я ненавижу от всей дави. Порицайте меня, если хотите, однако я не извиню ее. Тварь. Опростайся ребятенка, дай взялось новоиспеченной жизни, а впоследствии ладь с собой, что алкаешь. Она унесла с собой в могилу завершающий отсвет жизни Егора – важнецкого, ясного человека. Алкая он и не был моим дружком, даже я знаю это.
Таковая вот история. Реальная и ужасная.
У нее жрать эпилог.
Алина, какая, собственно, и рассказала по ходу событий нам все это, сама ввалилась в жуткую депрессию. В ее жизни это было лишь одной из трагедий. Ага и со здоровьем возникли проблемы. Оттого у барышни взялось, будто говорится, слегка рвать кровлю. Образцово, зимой напрямик в одеже она могла на дебаты искупаться в реке, влажной выступать домой. Или прогуливаться всю ночь по городу, по неодинаковым беспроглядным переулкам.
Мы пробовали ее образумить, однако тщетно.
Опамятовалась в себя она после одного случая. Ей привиделся Егор. Он содержал на десницах младенца и кликал Алинку с собой. Болтал: «Будешь моему малышу мамой, а мне – женой». Подруга очнулась в ужасе…
Сейчас мы уже не водимся. Анна абсолютно потерялась из облика, а у Алины, когда я ее видала в завершающий один, все было нормально.
Еще выканючиваю прощения, что история вышла больно долгой. Гадаю, вам ее было алкая бы занимательно декламировать. Имена, по удобопонятным причинам, я поменяла. Еще поясню насчет того, будто и зачем Алина очутилась в больнице и зачем она, а не некто из родичей подписывал документы.
До родителей не дозвонились, а Наташа была в столь невменяемом состоянии, что с ней и не пробовали заговорить. У иных ведомых не было возможности приехать среди ночи, а Алинка жительствовала в чете остановок от поликлиники, куда привезли парня. Там еще были еще какие-то свои заморочки с милицией, однако я аккуратно не помню какие – девало было лет пять назад. Ага и какие собственно документы надобно было подмахнуть, я вам не выговорю. Попросту не знаю, однако если тут жрать лекари – может, они вдолбят.