Лучшие рипы от jumo aka end

Этот ремонтный случай, приключившийся с одним моим ведомым. Приходит он как-то после выходных на работу понурый, без своей курчавой шевелюры и пышных бакенбардов.
Длительно отнекивался на мольбы сослуживцев рассказать, с чего это вдруг постановил на осень глядя остричься налысо. Однако когда под амба пролетария дня мужики сгоношились на пузырек-другой, Петя Дорохов(одну букву в фамилии заменю, вдруг пробежит - оскорбится)все же раскололся.
Баба Пети давненько уже трындела, что надобно бы обтертые деревянные пустотелы в их хрущовке покрасить. Потолок они уже побелили, обои поклеили, а до пустотела десницы все никак не доходили.
И Петя с получки, случившейся в пятницу, взговорил бабе:
-Ладно, покрашу в эти выходные!Сам. А вы поезжайте ночевать к теще.
Баба обрадовалась, что Петя постановил ее не прельщать, и забрав двоих нарожатых ими за двенадцать лет совместной жизни пацанов, с утра в субботу отбыла к своей маме на иной амба города.
Петя взял три литра краски и литр водки. Взялся мазать с кухни. На газетку выставил выпивон и закуску, и пошел мотать гроздью. Покрасит-покрасит, сдвинет газетку подальнее, дербалызнет, закусит, покурит, и вновь за гроздь.
Квартирка у него была небольшая, двухкомнатная. И Петя больно скоро переехал в прихожку, в два счета выкрасил и ее и, передвинув банку с краской и газету со снедью и выпивкой в спальню, дал себе выслуженный отдохновение минут на пять.
Первая бутылка была опустошена уже на две трети, когда он сноровисто взялся за покраску спальни.
Девало выступало все веселее и веселее. Петя, напевая что-то задористое, настолько бойко мотал гроздью, что капли краски орошали оклеенные свежими обоями стены. Однако наш мазила, бывший на пике наития, этого не замечал.
Вытолкав банку с краской и переволокши газетку с одной уже порожний и початой иной бутылкой водки из спальни, он несколькими безапеляционными мазками завершил живописные работы и в этой горнице и, не сбавляя темпа, приступил к покраске пустотела в гостиной.
Истина, получалось у него уже не настолько сноровисто. Краска ложилась на пустотел уже не настолько гладко, бросила свои отметины у Пети уже на его одеже, мурле и непроницаемый шевелюре. А разок настолько он вообще сунулся носом в пустотел и, дабы не упасть ничком на выкрашенный участок, оперся на длани.
С трудом очистив их о штаны, Петр с досады дербалызнул залпом грамм сто от ополовиненной им уже иной бутылки, и утилитарны без передышки кинулся на покраску заключительного оставшегося незакрашенным клочка пустотела, не забывая подтаскивать за собой газетный «дастархан» с остатками ключа его сегодняшнего малярного наития. И скоро уперся попкой в угол горницы.
И всего тут, минут с пять поморщив чело, Петя осмыслил, что применил капельку ложную тактику окрашивания пустотела в гостиной: надобно было не заканчивать этим углом, а начинать с него. А ныне перед ним расстилалось свежевыкрашенное пространство, одолеть какое, дабы миновать на кухню или в туалет, без оставления отпечатков, было невозможно.
Безусловно, можно было испробовать высвободиться из этого плена, пятясь назад и закрашивая брошенные отпечатки остатками краски. Однако ноги содержать Петю в отвесном или даже полусогнутом положении отчего-то не алкали – чуть привстав, он вряд не завалился на блистающую свежей краской поверхность пустотела.
И тогда Петя встретил едино неизменное решение: заночевать тут, в уголку. К утречку краска, по его подсчетам, должна была просохнуть, и он к возращению домочадцев закончит останки всех малярных девал, искупается в ванной и встретится бабу свеженьким и оскаляющимся.
Петя допил горькую, съел остаток колбасы и, поджав ноги, почитай моментально уснул на газетке, блаженно оскаляясь и причмокивая губами.
Пробуждение его было ужасным. Петя очнулся от того, что его некто больно велико ругал и при этом еще пинал в бок. И что самое кошмарное при этом, он не мог отвлечь свою голову от пустотела, и постановил, что его разгромил паралич!
К счастью, все очутилось куда проще: во сне Петя распрямился на своей газетке, и башка его съехала на покрашенный участок пустотела, к какому он и приклеился взлохмаченной прической и одной бакенбардой.
Баба смогла выпустить его лишь с поддержкой ножниц. Давай и, натурально, изуродованную прическу пришлось «обнулять».
Вяще Пете одному заниматься ремонтом не вверяли, чему он, впопад, и сам был рад.